Я долго думал – что написать о себе. Это на самом деле очень сложно. Поэтому я просто взял кусочек биографии, написанной для сайта моей школы (Хай-Сай):
Первое, что мне тогда (еще в школьные годы) попалось — это журнал «Наука и жизнь». Причем, довоенных лет — я что-то искал в библиотек и это что-то привело меня к архивам НЖ. Совершенно случайно я наткнулся на знакомую фамилию — на физиолога Ивана Павлова и на его собачек. Надо сказать, что в это время я тяготел исключительно к точным наукам, учился в заочных школах МФТИ, МГУ, МИСиС, причем опережая на 2 класса — в 7-м классе я сдавал на отлично физику и математику в этих школах.
И вот тогда я сел за этот журнал и начал его читать запоем. При всем при этом классическая биология мне была мало интересна — меня интересовали больше нервные и психические процессы хомо сапиенса. Хотя, возможно, тяга к изучению человека возникла еще раньше — полгода в условиях вынужденной изоляции от света и сильной депривации зародили определенные способности, которые также передавались по линии мамы. И это меня забавляло. Но то, что врачи принимали (точнее выдавали) за болезнь (а то, что это было совсем не так я узнал значительно позже), привело к повышенному вниманию со стороны родителей и к гиперопеке, подозрениям и диагнозом под вопросом «порок сердца». Этот миф я развеял, начав ходить в пятом классе на дзюдо вопреки всем запретам и вышел на город.
Потом волейбол, пулевая стрельба и много секций. При этом получалось учиться на «отлично» и успевать принимать участие во всех драках в радиусе нескольких кварталов от дома или школы. Тогда я подсознательно понял, почувствовал, что резервы организма теоретически беспредельны, но этот интерес быстро был задавлен со всех сторон внушением того, что «у меня технический склад ума». Ну что ж… Математику я тоже знал неплохо и в итоге с отличием окончил лучший маткласс республики и параллельно малую Павловскую школу, где преподавали основы медицины, водили в анатомический театр, учили делать уколы и многое другое. В это же время я не выдержал и пошел еще работать в больницу палатным санитаром, нарабатывая стаж для поступления в институт по профилю…
Примерно в это же время мне попались в руки интереснейшие книги, перевернувшие мою жизнь… Это как ни странно были Бхагават Гита и «Магия» Папюса. А потом еще и томики Карлоса Кастанеды. Можно над этим посмеяться, улыбнуться, но нет. Тогда я начал наконец-то ясно(!) понимать, что наука всегда шла разными путями, также как и развитие человечества. И это развитие нельзя оценивать однозначно. И я позволил себе «сознательную когнитивную шизофрению», как потом я это назвал. Т.е. я на какое-то время становился на позицию алхимика, парапсихолога, мага, священника, а потом занимал (причем также убежденно!) противоположную — жесткую академическую позицию. Тогда я столкнулся с сознательным выделением почти самостоятельных в определенной мере субличностей и… выделил третью личность — наблюдателя! И это позволяло изучать законы развития с разных точек зрения и одновременно бесстрастно анализировать их и делать свои выводы, которые оказались не всегда совпадающими с классическим пониманием. Особенно утвердился я в правоте своего подхода после прочтения величайшего на мой взгляд труда по когнитивным процессам, написанного с юмором и для широких слоев — это «Дневник Евы» Марка Твена: «Я буду называть его мужчиной до тех пор, пока не выяснится, что он не представляет из себя нечто иное!» — простыми словами выражен принцип, положенный в одну из основ школы — условной достоверности — «На каждом уровне познания объекты и события могут иметь свою высшую достоверность, ограниченную уровнем их понимания. И именно эта достоверность применяется до того времени, пока изменение уровня познания об объекте или явлении не изменит его детализацию и осознание его более глубокой сущности». Эта и многие другие фразы и мысли просто потрясли меня.И я начал изучать разность в подходах к познавательным процессам, развитие когнитивных способностей и все из этой области, во многом опирающейся на философию.
Конечно, кроме Марка Твена и прочих авторов у меня были (и в первую очередь) и реальные Учителя и преподаватели академических дисциплин, которые я изучал в качестве студента, курсанта, слушателя. А также были те, кто доводил до совершенства наши отдельные навыки, причем, порой на порядки превышающие представления нормального человека о том, что может происходить за закрытыми дверями, насколько смелыми, а порой и страшными и опасными были эти эксперименты. Но тогда я выбрал именно этот путь. Путь, о котором не все можно и не все хочется говорить, но путь, который привел в итоге к созданию школы как системы динамичных знаний и навыков, постоянно изменяющихся и имеющих для каждого как общее, так и личное значение и понимание…
В 1989-1991г. я написал свою первую книгу — «Магия как она есть на самом деле» — книга, объясняющая магию как бабушку психологии, химии и многих наук, а также как самостоятельное направление, агрегирующее набор событий и явлений, которые не могут быть объяснены фундаментальной наукой. В ней я защищал наивность методов познания пионеров многих открытий и направлений, их искренность в заблуждениях, которая так или иначе приводила к развитию. И одновременно анализировал схожесть в процессах развития элементов мира.
На самом деле это были непростые годы — для всех и для меня — вывод ОКСВА из ДРА, железнодорожная катастрофа в Улу-Теляке, Пулковская авиакатастрофа и расцвет практического обучения работе методами, не имеющим ничего общего с классической наукой, но применяемыми определенными структурами с высокой эффективностью. Тогда именно я понял, увидел и почувствовал, что действительно уровень моих знаний, как и знаний всего человечества невелик. И эти знания базируются лишь на вторичных определениях, не имеющих под собой четкого понимания природы материи, жизни и сознания.
Но именно тогда я начал применять свои навыки и знания, и увидел насколько целительны (а также деструктивны!) могут быть слова, мысли, прикосновения, образы и все, что только можно придумать! Я увидел как человек уязвим со всех сторон от сторонних воздействий, и насколько слабо у многих, считающих себя специалистами качество, называемое профессионализмом. Тогда я сделал для себя важное открытие, которое легло в основу школы как один из краеугольных камней: жизнь человека — это результирующий вектор между деструктивным воздействием и контрвоздействием, осуществляемом в меру его понимания векторов воздействия и противостояния им, а также с учетом своевременности и скрытой, потенциальной энергии векторов обеих направленностей. И ее качество и продолжительность зависит именно от этого результирующего вектора.
